За последние два года в результате процедуры foreclosure (юридический термин, означающий лишение права выкупа собственности) у американцев были изъяты более миллиона домов. И, согласно данным Ассоциации моргиджных банкиров, сейчас банки оформляют документы на foreclosure еще полутора миллиона жилищ.
Воздействие моргиджного кризиса можно проследить и в развитии мирового кредитного кризиса, и в нынешней президентской кампании, в ходе которой много говорилось о судьбе потерявших свою собственность домовладельцев. Но сугубо персональная цена такой потери была менее очевидна – по крайней мере, для тех, кто эту цену не заплатил.
Неудивительно, что насильственное отторжение дома – места, каждый угол которого дышит воспоминаниями о жизни и создании семьи, — является глубоко травматизирующим событием, считает д-р Роберт Джилфорд, профессор экологической психологии канадского Университета Виктории. Это так, даже если потеря дома в определенной степени является следствием ошибочных действий самого домовладельца.
«Когда вы сами принимаете решение переехать, вам, конечно же, предстоит упаковать вещи и выехать. Но при этом вы обычно преследуете какую-то важную цель — лучшая работа, лучший город или район. Это часть движения вперед в вашей жизни, — поясняет д-р Джил-форд. – Но когда кто-то другой велит вам выехать, ставится под сомнение то, что вы в состоянии контролировать свою жизнь. И так как дом является центром вашей психологической вселенной, то потеря его означает для многих людей выброс их планеты за пределы этой вселенной».
Д-р Розалинд Дорлен, клинический психолог из Саммита (Нью-Джерси), чьими пациентами являются многие служащие Уолл-стрит, видит собственный дом как символ места, занимаемого индивидуумом в социальной системе, как отражение того, каким человек видит сам себя и каким он хочет, чтобы его видел остальной мир. Потеря этого символа может привести к депрессии и развитию чувства страха перед буду-щим.
Для людей с ограниченными финансовыми ресурсами найти новое жилье – задача не из легких. Согласно результатам опроса, проведенного страховой компанией MetLife в 2007 году, 44 проц. наемных работников живут от зарплаты до зарплаты. А по данным экономиста Эдварда Вулфа, профессора Нью-Йоркского университета, специализирующегося в области изучения причин бедности и распределения до-ходов, 48 проц. американских домашних хозяйств имеют денежные накопления, не превышающие 8000 долларов. Когда люди, находящиеся в столь стесненных обстоятельствах, оказываются не в состоянии производить современно выплаты по моргиджу, их кредитный рейтинг падает так низко, что они практически не могут рассчитывать на заключение договора об аренде квартиры. Такие семьи вынуждены прибегать к помощи родственников или друзей, которые могут – а иногда и не могут – принять их к себе.
Некоторые люди находят приют в палаточных городках или на парковочных стоянках – сегодня это можно обнаружить почти во всех уголках страны. По сравнению с ними семьи, о которых речь пойдет ниже, могут считаться счастливыми: они нашли, где жить, — по крайней мере, временно. Но все они испытывают эмоциональный стресс, вызванный потерей крыши над головой, и сопровождающее стресс чувство дискомфорта и неуверенности.
В тесноте, но не в обиде
Перед тем как забраться в широкую постель, где они спят вместе с матерью, четверо детей Джеми Десикко звонят по телефону отцу, чтобы сказать ему «доброй ночи». Спальню они делят с двоюродной сестрой Десикко – Кармен Калдерон, работающей художественным директором в одной из манхэттенских дизайнерских фирм и живущей в собственном небольшом доме в городке Уэппингерз-Фоллз (Нью-Йорк). Но Себастьяно Десикко, отец семейства, работает в Норфолке (Коннектикут), и, чтобы сэкономить деньги на бензин, он всю рабочую неделю живет у сестры в Бриджпорте, а к жене и детям приезжает только на уикэнды.
В прошлом месяце Джеми Десикко уволили с должности менеджера отельного центра в Орландо (Флорида), где она получала 35 тыс. долларов в год. Дирекция банка, который в 2004 году дал им моргидж на покупку дома в 85 тыс. долларов и два года назад перефинансировал его на дополнительные 65 тысяч, предупредила их, чтобы они и не думали продавать дом ниже его рыночной стоимости. Но из-за нехватки денег они начали пропускать месячные выплаты по моргиджу, а в сентябре решили вообще покинуть дом и переехать на север, где Себастьяно, супервайзеру охранной фирмы SecurAmerica, предложили работу на 13 долларов в час – вместо прежних 10 долларов в час, которые он получал в Орландо.
Дети Десикко еще маленькие – старшему, Элие, 8 лет, Кармен – шесть, Саре – четыре и Маурисио – три. Разлуку с отцом особенно тяжело переносят малыши Сара и Маурисио. В Орландо отец дежурил чаще всего в ночную смену, а днем был с ними, пока мать работала. Иногда, когда Джеми с детьми возвращается из похода в продуктовый магазин, Маурисио начинает хныкать: «Нет, мама, я не хочу туда, я хочу в наш старый дом...». Он еще не понимает, что произошло, поясняет мать.
И, конечно же, в такой тесноте и речи не может быть о каком-либо прайвеси. Когда Себастьяно приезжает на уикэнд, в их постели спят шесть человек, а в спальне вместе с двоюродной сестрой – семеро. Все их вещи сложены в единственный комод.
Заработка Себастьяно и пособия по безработице, которое получает Джеми, едва хватает на семейные расходы, но им приходится еще выделять 200 долларов в месяц на оплату камеры хранения, где они держат большую часть принадлежащих им вещей и мебели. В том числе и спальню из четырех предметов, которую они приобрели за 8000 долларов после того, как перефинансировали моргидж. Недавно Джеми поместила на сайте craiglist.org объявление, в котором предлагала эту спальню любому домовладельцу, согласному взять ее в качестве залога и квартплаты за первый месяц. Пока никто на это объявление не откликнулся.
Воссоединение с бывшим бойфрендом
Сидя на диване с потертой зеленой обивкой, 39-летняя Джоди Криспин уныло обозревает лежащий на полу изношенный ковер, усыпанный игрушками и мусором, и объясняет посетившей ее журналистке, почему ей некуда было идти, кроме как в эту принадлежащую ее бывшему бойфренду квартиру, выполненную в стиле лофта.
В 2006 году, после того как она три года подряд зарабатывала на комиссионных интернетовского сайта по продаже автомобилей по 100 тыс. долларов с лишним, Криспин купила за 205 тыс. долларов двухэтажный, площадью более 2000 кв. футов, дом в Вирджиния-Бич (Вирджиния). Ежемесячная выплата по моргиджу составляла 1650 долларов. В доме были спальни для обоих ее сыновей – старшего Кристофера, которому теперь 18 лет, и младшего Раша, которому исполнилось шесть, и крытое патио, в котором Раш мог играть.
Но почти в одно время с покупкой дома Криспин начала замечать, что ее комиссионные пошли на убыль. В августе того же года, после того как супервайзер сайта передал часть ее счетов другому сотруднику, она решила уволиться – решение, о котором она до сих пор сожалеет.
Поначалу она решила переквалифицироваться в брокера по продаже недвижимости. Но в ходе трехмесячной практики она заметила, что таблички с надписью «Продается» стоят возле домов в ее районе в течение многих месяцев, и решила, что это не лучшее время для вхождения в этот бизнес. В течение следующего года она перепробовала несколько других работ – сначала в компании по менеджменту недвижимости, а потом в автосалоне, но ее зарплата никогда не приближалась к заработку, который она имела раньше.
Поначалу ей удавалось вовремя платить по счетам – не считая моргиджа, ей пришлось заплатить за три операции, сделанные ее детям в течение трех месяцев. На это ушли почти все 15 тыс. долларов, отложенные ею «на черный день» еще до покупки дома. Но 15 августа ны-нешнего года, после того как она пропустила три выплаты по моргиджу, банк конфисковал ее дом и продал его на аукционе. После Дня труда она с Рашем перебралась в квартиру своего бывшего бойфренда, который является отцом мальчика. Это было особенно трудно для нее, признается Криспин, так как у нее еще «сохранились чувства» к нему. Но она встречается с другим человеком и дала ясно понять своему «эксу», что никогда к нему не вернется.
Квартира представляет собой типичное жилище холостяка – одно кожаное кресло, несколько картинок на стенах и отсутствующий обе-денный стол. Находящаяся на втором этаже спальня не имеет стен и ничем не отделена от жилого пространства на первом этаже, так что она вынуждена прослушивать все телефонные переговоры ее экс-бойфренда. Собственного туалета у нее тоже нет, а туалетный столик находится в камере хранения вместе с остальной одеждой и мебелью, так что единственное место для зеркала – пол спальни, и по утрам она садится перед ним на корточки, чтобы наложить макияж.
Ночью она с Рашем спит в одной постели, а отец мальчика – на диване на первом этаже. И поскольку квартира так мала, то Кристофер, окончивший школу в июне, поначалу жил в доме пастора его церкви, а потом снял квартиру вместе с несколькими друзьями.
«Удивительно – когда у вас есть дом, вы думаете об отпуске, о том, кого пригласить на обед или когда начать весеннюю чистку, — говорит Криспин, на шее у которой висит ожерелье из трех колец с выгравированными надписями «вера», «надежда», «любовь». – А когда дома у вас нет, вы ни о чем таком не думаете. Вы думаете только о том, когда же у вас нова будет свой дом».
На прошлой неделе, признается Криспин, она два дня не выходила на работу – была настолько эмоционально потрясена, что была не в состоянии видеть своих коллег по работе. Теперь она опасается, что ее могут уволить.
На днях ее бывший бойфренд попросил ее переехать, но на аренду квартиры у нее пока есть только 130 долларов наличными. Она поместила в соседнем кафе «Старбакс» объявление, в котором предлагает купить ее телевизор с большим экраном. Куда переезжать, она не зна-ет, но уже начала складывать вещи в свой вэн.
Временное убежище
Два года назад Тим и Линдси Кнопф посчитали, что дела у них идут так хорошо, что они могут позволить себе перефинансировать свой дом в Палметто (Флорида) и занять под него 110 тыс. долларов в дополнение к 169 тысячам, которые еще предстояло выплатить по моргиджу. На эти деньги они соорудили во дворе дома бассейн и оплатили некоторые другие крупные счета.
«Я тогда хорошо зарабатывал, — говорит Тим Кнопф, работавший супервайзером отдела обслуживания в компании кабельного телевидения. – Я был в состоянии платить по счетам». Но в 2006 году его должность сократили. «Позже они предложили мне другую должность с зарплатой в два раза меньшей, чем я получал раньше», — вспоминает он.
Супруги потратили почти год, уговаривая заемщика взять на себя часть потерь, и им удалось договориться с ним о продаже дома без процедуры foreclosure, т.е. без пятна на их кредитной истории. В декабре прошлого года дом был продан за 214 тыс. долларов, что на 25 тыс. долларов больше, чем они заплатили при его покупке в 2004 году, но на 65 тыс. меньше, чем составлял долг супругов после перефинан-сирования.
Они быстро нашли квартиру в частном доме и за неделю до Рождества переехали в нее. И хотя они уже живут в ней почти год, повесить занавеси на окна они так и не удосужились. «Это не наш дом, — говорит миссис Кнопф. – Я не чувствую его нашим. Он был и остается домом его владельца. Через три года домовладелец хочет выставить его на рынок и продать. Так что у нас есть всего три года».
Жильцы как якорь спасения
Прошло несколько лет, пока 57-летняя Кьянуш Эстемади, выросшая в Иране, и ее 16-летняя дочь Пэрис после нескольких сделок с не-движимостью обрели наконец собственный дом в Роквилле (Мэриленд). Они жили в нем до 2005 года, но потом Эстемади решила продать дом и переехать жить к своей младшей сестре Азиз в Бетесду. В 2006 году на рынке недвижимости в Бетесде был бум, и сестры решили пристроить к дому флигель площадью 800 кв. футов, на что Азар взяла моргидж в 200 тыс. долларов. На время строительства все трое реши-ли жить неподалеку в другом доме, который Эстемади купила в том же году за 505 тыс. долларов без задатка — в надежде перепродать его по более высокой цене.
Но в 2007 году на рынке недвижимости начался спад, и сестры оказались не в состоянии справиться со всеми выплатами по долгам. Они пропустили три выплаты по моргиджу Азар (сестры были уверены, что во время строительства платить моргидж не обязательно), и банк пригрозил им foreclosure. Кьянуш, которая сама с трудом осиливала выплаты по моргиджу за свой новый дом (4700 долларов в месяц), теперь должна была помогать сестре с ее моргиджем. Ситуация еще более ухудшилась после того, как Азар уволили из агентства, обслуживающего детей-инвалидов. Кьянуш поступила на работу в агентство по продаже недвижимости. В течение шести месяцев сестры безуспешно пытались продать один из принадлежащих им домов, но не нашли ни одного реального покупателя. В августе они снова перебрались в дом Азар, и Кьянуш предпринимала отчаянные усилия, чтобы не допустить его foreclosure. «Я использовала все свои сбережения, мне помогли друзья, я продала все свои ювелирные украшения», — говорит она.
Она перестала выплачивать моргидж за дом, который намеревалась перепродать, и вскоре получила от банка-заимодавца извещение о готовящемся foreclosure. Заимодавец сообщил, что аукцион назначен на 15 октября, но ее адвокат добился отсрочки.
Сегодня она с дочерью и Азар взяли в дом в качестве жильцов еще трех человек, что помогает им покрыть часть расходов. Такое соседство особенно неприятно для Пэрис, которая привыкла проводить время с друзьями. «Когда я напоминаю ей, что кто-то спит в соседней комнате или в подвале, она бывает очень недовольна, – говорит Эстемади. – Она начинает кричать: “Это мой дом! Это мой дом! Почему я не имею права повеселиться в пятницу вечером?”»
В декабре прошлого года Эстемади поступила на вторую работу – портнихой в универмаг «Блумингдейлз». Она понимает, что вряд ли будет опять иметь собственный дом, и не скрывает этого от Пэрис. «Она меня часто спрашивает: “Мама, когда же у нас будет собственное жилье?” А я ей говорю: “Послушай, у меня нет никакого образования, и у меня не такая хорошая работа, чтобы я могла купить собственный дом. Ты бы лучше попыталась поступить в колледж, чтобы получить лучшее образование, а потом и лучшую работу, чем я, и тогда ты сможешь иметь собственное жилье”. Это все, что я могу ей сказать».
Когда долг растет, а доходы сокращаются
Хотя в мае нынешнего года их трехэтажный дом в Ньюбери-Парк (Калифорния) попал под foreclosure, Майк и Кристин Бертран считают себя счастливчиками. За год до этого они пребывали в состоянии непреходящей паники. М-р Бертран, специалист по интернетовскому маркетингу, на протяжении двух лет дважды терял работу. И хотя он достаточно быстро находил новую работу, но каждый раз с меньшей зарплатой. Когда их семейный доход выглядел достаточно стабильным, они дважды перефинансировали свой дом, в результате чего их долг вырос с 370 тысяч до 668 тыс. долларов, а ежемесячная выплата достигла 4000 долларов. Они делали все возможное, чтобы увеличить доход, и пытались убедить своего заимодавца перевести их на такое расписание выплат, которое они были бы в состоянии осилить.
В феврале нынешнего года Бертран в очередной раз потерял работу. Он впал в отчаянье и даже стал подумывать о самоубийстве. Но когда инвестор, собиравшийся купить их дом, преложил им снять другой дом в соседнем городке Таузенд-Оук, у Бертрана поднялось на-строение. Они распродали большую часть своих вещей через Интернет и на гараж-сейлах и в мае переехали на новое место.
«Я был так рад избавиться от всего этого кошмара, — говорит Бертран. – Когда мы подписали договор аренды и я выписал первый чек, я сказал домовладельцу, что он даже не представляет, как хорошо я себя чувствую. Это было таким облегчением — знать, что никто не выкинет тебя из дома. Мы сбросили с наших плеч такое тяжелое бремя...»
Так же считает и миссис Бертран, хотя иногда ее гложет чувство вины за потерянный дом. «Я взяла на себя обязательство делать все эти платежи, и вдруг оказалось, что, как ни старайся, что ни делай, мы не в состоянии платить, — говорит она. – И как трудно было сказать нашим детям: “Знаете что? Ваши папа и мама потерпели неудачу”».
В апреле супруги Бертран основали «группу поддержки» для всех, кому грозит foreclosure, назвав ее Moving Forward (сайт wearemoving-forward.org). Более 40 человек собираются вместе в две недели раз и обсуждают свои проблемы, а их сайт посещают тысячи людей, живущих в разных концах страны.
В апреле м-р Бертран стал посвящать все свое рабочее время консультированию в сфере интернетовской торговли – он занимался этим и прежде. Это помогло семье уверенно справляться с ежемесячной квартплатой в 2100 долларов. Однако на днях Бертран узнал, что его текущий консалтинговый контракт не будет продлен, и почти уже забытое чувство страха вновь вернулось к нему. «Я думаю, что это чувство теперь сидит глубоко внутри нас, — страх перед тем, что мы можем в любой момент все это потерять, — говорит Бертран. – Каждый месяц я выписываю очередной чек и говорю: “Ладно, вот мы еще один месяц проведем здесь”. Но этот месяц может оказаться последним».
По материалам http://www.nrs.com
